Алексий Карпаторусский

С личностью выдающегося миссионера и исповедника Преподобного Алексия Карпаторусского связано возрождение православия в Закарпатье. Свою деятельность он начал еще в австро-венгерскую эпоху, когда проповедь православной веры была чревата гонениями.

Будущий миссионер Алексий Карпаторусский родился в селе Ясиня под Раховым в русинской семье. Отец его, Иван Кабалюк, как многие в этой местности, занимался рубкой леса. Хотя Кабалюки были униатами, но принадлежали к «русофильскому крылу», поэтому новорожденного (он появился на свет в 1877 году) крестили с именем Александр — в честь святого благоверного князя Александра Невского.

Отец, зарабатывая на жизнь, часто отсутствовал дома, и воспитанием Александра занималась преимущественно мать, очень набожная женщина. Видимо, под ее влиянием в характере мальчика сформировалась склонность к сосредоточенной молитвенной жизни. Окончив церковноприходскую школу, он поступил в греко-католический монастырь Киш-Баранья, поскольку православных монастырей в Закарпатье в ту пору не было.

Затем последовала служба в армии, смерть отца и решение всецело посвятить себя Богу. Многое определила случайная встреча с книгоношей из Почаева, рассказавшим ему о тамошней великой святыне и подарившим книгу свт. Димитрия Ростовского «Алфавит духовный».

Вместе с ним Александр отправился в Почаев, а затем в Киев. Красота православного богослужения, которого он до сих пор не видал, поразила его. Давняя тяга к Православной Церкви еще более укрепилась в нем. Домой он пробирался тайком, глухими лесами, неся с собой русские богослужебные и духовно-нравственные книги.

Книги эти Александр читал сам и раздавал землякам, что венгерские власти расценили как «москвофильскую» пропаганду. Жандармы обыскивали русинские дома, и каждый лист, отпечатанный в России, служил для них доказательством «измены».

В 1907 году на тайном собрании православного движения (проходил в селе Ильница) было решено отправить Александра Кабалюка на Афон. В 1908 году правдами-неправдами юноша добрался до Святой Горы. Здесь, в Пантелеимоновском монастыре, он ненароком столкнулся с монахом Вячеславом Агостой, уроженцем села Березова (теперь относится к Хустскому району), т. е. почти земляком.

Тот принял в нем живое участие, представил его настоятелю обители архимандриту Мисаилу. 8 июля, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, Александр публично отрекся от унии и присоединился к Православной Церкви. После причастия архимандрит Мисаил благословил его иконой Пресвятой Богородицы «Акафистная» со словами: «Примите от меня эту икону Божией Матери и отвезите ее в свой край как благословение святой Афонской Горы».

Постриг Алексия Карпаторусского

В 1909 году православные русины вновь собрались на тайный съезд (на сей раз — в Хусте). Ситуация в крае все более накалялась: с одной стороны, православное движение набирало силу, некоторые деревни в полном составе заявляли о своем переходе в православие, а с другой, венгерские власти тоже не дремали, развернув в Закарпатье настоящие гонения на православных. Уже состоялся ряд имевших явно политическую окраску судебных процессов против «изменников» (самым известным из которых являлся к тому моменту первый Мараморош-Сиготский процесс 1904 года).

Тем не менее число православных увеличивалось, и нужны были священники, которые могли бы — пусть тайно — окормлять растущую паству. Съезд постановил отправить Александра Кабалюка и нескольких других юношей в двухклассную богословскую школу при Яблочинском Свято-Онуфриевом монастыре, благо епископ Холмский Евлогий (Георгиевский), в чьем ведении находился Яблочинский монастырь, дал на то согласие. Решиться на этот смелый политический шаг владыку подвигли просьбы видного карпаторусского деятеля А. Ю. Геровского, внука небезызвестного Адольфа Добрянско-го, одного из первых идеологов возвращения униатов в православие.

В Яблочинском монастыре Александр принял в 1910 году постриг с именем Алексий (в честь Алексия Божия человека), а затем и священнический сан.

Долгая дорога домой

Возвратиться прямиком из России в родные места иеромонах Алексий не мог: здесь его сразу схватили бы власти как «русского шпиона». Поэтому он отправился на Афон, где получил удостоверение в том, что он является насельником Пантелеймонова монастыря. Удостоверение — а равно и желанную командировку в Австро-Венгрию, с которой священноинок мог сравнительно безбоязненно приехать в Закарпатье, — предстояло утвердить у Константинопольского Патриарха. Патриарх Иоаким, однако, на просьбу о. Алексия ответил уклончиво и посоветовал ему обратиться к главе Православной Церкви в Австро-Венгрии Патриарху Лукиану, имевшему местопребывание в Сремских Карловцах.

С большими предосторожностями иеромонах пересек границу, имея при себе антиминс, богослужебные книги и другие принадлежности для оборудования походной церкви. Патриарх Лукиан сделал для него, что мог («прикрепил» к протоиерею Гавриилу Мотылю из Мишкольца, обеспечив ему, таким образом, официальный статус), но предупредил, что власти будут всячески препятствовать созданию Церкви в Угорской Руси из страха перед российским влиянием.

Священник Гавриил Мотыль выдал о. Алексию свидетельство, в котором говорилось, что «податель сего» является его помощником, проживающим в Ясине. Сложность заключалась лишь в том, что иеромонах обязан был постоянно находиться в Ясине, а ведь его ждали повсюду — в Хусте, Изе, Великих Лучках и многих других селах, жители которых вернулись к православию. Дети здесь по нескольку лет оставались некрещеными, пары — невенчаными. Не говоря уже о том, что общины тосковали по литургии.

Во время одного только посещения Изы преподобный Алексий крестил более 300 детей (причем иные были в таком возрасте, что сами шли вокруг купели со свечами и пели: «Елицы во Христа крестистеся...»), обвенчал 30 пар, исповедал и причастил более 1000 человек. Хотя богослужение совершалось в частном доме, но тайным, понятно, при таком стечении народа оно оставаться не могло. Окружной начальник, по совету жупана, разрешил священнику задержаться в Изе на три дня, чтобы люди не взбунтовались («Нужно было бы перестрелять весь народ в Изе, и только тогда можно взять от них священника», — писал он в «вышестоящие инстанции»), но в дальнейшем власти стремились жестко пресекать апостольские рейды о. Алексия. Его арестовывали, высылали обратно в Ясиню, держали под замком... И все равно пастырь находил возможность пробираться в села, где его так ждали.

Спустя некоторое время прп. Алексий вынужден был уехать в Россию, а оттуда в Америку. Но в 1913 году, узнав о том, что в Мараморош-Сигете начался второй процесс над православными русинами, он вернулся в Австро-Венгрию. Он знал о том, что его разыскивают как обвиняемого в «государственной измене», но оставить свою паству в такую тяжелую минуту не мог.

По итогам судебного процесса 95 патриотов Карпатской Руси были приговорены к различным срокам заключения. Вместе с другими осужденными священника заключили в концентрационный лагерь Талерхоф.

После тюрьмы

Выйдя из лагеря, о. Алексий продолжил свою деятельность. Времена наступили другие. Хотя чехословацкие власти вели свою игру против Церкви Подкарпатской Руси, стремясь оторвать ее от Сербского Патриархата, но прямого насилия они не чинили. Стало возможным создание приходов и монастырей. В 1921 году, как мы уже писали, прп. Алексия избрали игуменом Николаевского монастыря в Изе. В 1923 году он был возведен в сан архимандрита, а в 1924 году— избран председателем Карпаторусской духовной консистории, в связи с чем к 1925 году отошел от управления монастырем.

В 1930 году архимандрит Алексий присутствовал как полномочный делегат на Соборе Сербской Православной Церкви в Сремских Кар-ловцах, где участвовал в составлении обращения «Чешская политика в отношении Православной Церкви в Карпатской Руси» к членам Синода.

В 1944 году преподобный возглавлял делегацию карпатороссов, прибывшую в Москву с просьбой о принятии Подкарпатской Руси в состав СССР. Делегацию принял Патриарх Алексий I. Внешне все было довольно радушно, но заявлений о том, что русины «решительно против присоединения нашей территории к Украинской ССР. Мы не хотим быть чехами, ни украинцами, мы хотим быть русскими (русинами) и свою землю желаем видеть автономной, но в пределах Советской России», уже никто не слушал. Это, конечно, стало тяжелым ударом для архимандрита Алексия и всей делегации.

Скончался преподобный в 1947 году в Домбокском женском монастыре и был погребен на братском кладбище Иза-Карпутлашского монастыря. В 1999 году по благословению Блаженнейшего митрополита Владимира (Сабодана) состоялось обретение его мощей, которые оказались практически нетленными, а в 2001 году последовала канонизация.