Василий Васильевич Голицын замыслы и последние дни фаворита царевны Софьи
На фото: Портрет В. В. Голицына (1643—1714), написанный неизвестным художником в XVIII столетии.
Медведково было свидетелем блеска славы князя Василия Васильевича Голицына, в краткий период регентства царевны Софьи успевшего благоукрасить согласно своим утонченным европейским вкусам доставшуюся ему от Пожарских церковь. Оно же было и свидетелем падения Голицына: здесь «отсиживался» он в августе 1689 года, медля ехать к Троице-Сергиевой лавре, где царь Петр производил смотр верным людям. Дни Софьи как правительницы истекали. А вместе с нею неминуемо сходил с политической сцены и ее фаворит.
Василий Васильевич Голицын падение с Олимпа
В конце концов Голицын все же явился вместе с сыном Алексеем в Троицкий монастырь. Но их не пустили в монастырские ворота. Семейству предстоял долгий путь, местом ссылки им объявили Яренский городок, затем вознамерились перевести в Пустозерский острог. С дороги Василий Васильевич писал царям слезные челобитья:
«Ныне в пути мучим живот свой и скитаемся Христовым именем, всякою потребою обнищали и последние рубашки с себя проели. А в Пустоозере хлеб зело дорог и всякая живность, и помереть будет нам томною и голодною смертию. Милосердые великие государи! Велите нас, бедных и невинных, возвратить из такого злого тартара».
Стенания ссыльных возымели определенный эффект: «злой тартар» Пустозерск заменили им Пинежским волоком. Вопрос только, был ли он менее «злым»? В 1714 году Василий Васильевич отмучился. Погребли его в соседнем Красногорском монастыре.
Великие замыслы Василия Голицына
А ведь было же и другое. «Царственный большия печати и государственных великих посольских дел сберегатель, ближний боярин и наместник новгородский» (именно так титуловался В. В. Голицын при царевне Софье) имел решающее влияние на ход государственных дел, определял внешнюю политику (в частности, именно его подписью скреплен с русской стороны «вечный мир» с Речью Посполитой 1686 года). Владея польским и латинским языками, Голицын привечал в своем московском доме, поставленном на европейскую ногу, всех высокопоставленных иноземцев, какие только появлялись в Москве, и умел очаровать их просвещенной беседой.
Французский дипломат Фуа де ла Нёвилль вспоминал о нем:
«Если бы я захотел написать все, что узнал об этом князе, я никогда бы не кончил; достаточно сказать, что он хотел населить пустыни, обогатить нищих, дикарей превратить в людей, трусов в храбрецов, пастушечьи шалаши в каменные палаты».
Самые смелые проекты зрели в его голове: реформа армии по немецкому образцу, освобождение крестьян от крепостной зависимости, насаждение образования среди дворян (речь идет именно о «латинской» образованности). Но, по замечанию В. О. Ключевского:
«личные отношения кн. Голицына не дали ему возможности даже начать практическую разработку своих преобразовательных замыслов: связав свою судьбу с царевной Софьей, он пал вместе с нею и не принимал участия в преобразовательной деятельности Петра, хотя был ближайшим его предшественником и мог бы быть хорошим его сотрудником, если не лучшим».
