Патриарх Тихон

Патриарх Тихон (в миру Василий Иванович Белавин), епископ Русской Православной Церкви, стал первым в стране Патриархом после восстановления патриаршества в России в 1917 году.

Патриарх Тихон родился в Торопецком уезде Псковской губернии в семье потомственного священника. Получив прекрасное богословское образование, на 26-м году жизни принял постриг с именем Тихон.

В дальнейшем его труды были связаны со сферой духовного просвещения (например, в должности ректора Казанской и Холмской семинарий), а также деятельностью Православной Церкви в Северной Америке (после назначения епископом Алеутским и Аляскинским).

Впоследствии судьба уготовила ему тяжкий жребий: избранному Патриарху потребовались все его духовные силы, чтобы противостоять злу в богоборческие времена.

Спустя более пятидесяти лет после его кончины в 1925 году, Патриарх Тихон был канонизирован (1981) решением Архиерейского собора Русской Православной Церкви заграницей в лике исповедника с включением в Собор святых новомучеников и исповедников.

Путь Патриарха Тихона

Горькую чашу испил Патриарх Тихон (Беллавин). Святитель Тихон Исповедник, Патриарх Московский и всея Руси, был прославлен для общецерковного почитания в 1989 году.

А начиналась эта жизнь, исполненная страданий и любви к Церкви и народу Божию «даже до смерти», в тихом погосте Клин Торопецкого уезда Псковской губернии. Малой родины своей Святитель Тихон Исповедник, должно быть, не запомнил: в 1869 году, когда ему минуло четыре года, семья переехала в уездный Торопец. Здесь и прошло его детство. Здесь он учился в духовном училище, сюда приезжал на каникулы из Псковской семинарии.

Четверо детей было у священника торопецкой Спасо-Преображенской церкви Иоанна Беллавина и его матушки Анны — Павел, Иван, Василий и Михаил. Жили скромно, много трудились, не чуждались, как и большинство провинциальных священнических семей, крестьянских работ. Однажды, утомившись, отец Иоанн заснул на сеновале. Когда проснулся, рассказал, что покойница мать явилась ему и говор ила о судьбе его детей. Указав на Василия, она произнесла: «А этот будет великим».

Потом, уже в семинарии, к нему приклеилось: «архиерей». А в Санкт-Петербургской духовной академии, куда Василия Беллавина отправили продолжать образование как лучшего ученика, — его называли Патриархом. Хотя вообгце-то прозвища здесь были не в чести.

Когда-то в Новгородской семинарии бурсаки «кадили» лаптями перед юношей Тимофеем Соколовым. Невольно пророческая шутка. Пройдут десятилетия, и Тимофей Соколов станет святителем Тихоном Задонским. А в 1891 году постриг с именем в его честь примет Василий Беллавин, молодой преподаватель догматического и нравственного богословия Псковской семинарии. Параллели, сближенья... Как много неслучайного в великих биографиях.

Вскоре после пострига и рукоположения во иеромонаха отцу Тихону пришлось расстаться со своей alma mater: его направили инспектором в Холмскую духовную семинарию. А на 33-м году жизни он — уже епископ Люблинский, викарий Варшавской епархии. Впереди епископа Тихона ждала одна из самых далеких и «экзотических» епархий Русской Православной Церкви, за океаном. Тамошнюю паству его составляли православные жители Северо-Американских Штатов, Канады и Аляски. Православные и те, кому еще предстояло открыть свет Православия.

Почти десять лет святитель Тихон возглавлял Православную Церковь в Америке. Он строил храмы, школы, приюты. При нем здесь появились монастырь и семинария, Никольский кафедральный собор в Нью-Йорке. Самые отдаленные уголки епархии не остались без внимания молодого архиерея. Верхом, на утлых туземных лодчонках, а где и пешком совершал он свои «архипастырские визиты» к индейцам, алеутам и эскимосам, с детской доверчивостью отзывавшимся на его любовь. Потом, уже в Москве, многие говорили о евангельской простоте святителя, о его готовности принять каждого, служить в любой приходской церкви. Да ведь и школа-то простоты была какова!

Православные американцы плакали, прощаясь с владыкой Тихоном. В 1907 году он, уже архиепископ, переведен на одну из старейших русских кафедр — Ярославскую. Здешняя паства тоже полюбила святителя. Как и в Америке, в Ярославле он оставался прост, доступен для верующих, часто служил, проявлял достойную независимость в общении с представителями светской власти. Видимо, как раз эта независимость, не полюбившаяся губернатору, и послужила причиной его удаления из Ярославской епархии. Но жители Ярославля сумели выразить — минуя губернатора — свое уважение и признательность архиепископу Тихону при прощании с ним. Они избрали его почетным гражданином города.

Первую мировую войну святитель Тихон встречал на западных рубежах империи. Будучи в 1914 году назначен на Виленскую кафедру, он почти сразу же окунулся в омут новых для него забот военного времени. Эвакуация мощей Виленских мучеников, сохранение чтимых святынь, посещение лазаретов и поездки на фронт... Владыка почти все время в дороге, а потом наступает его очередь присутствовать в Синоде, и ему приходится подолгу оставаться в Москве. Здесь застала его Февральская революция.

После Февральской революции обер-прокурором Святейшего Синода был назначен В. Н. Львов. С подлинно революционным пылом он разогнал Синод, отправил на покой старейших архиереев — митрополитов Московского Макария (Невского) и Санкт-Петербургского Питирима (Окнова) — и организовал выборы на «вакантные» кафедры, рассчитывая на приход к кормилу церковной власти реформаторов.

Львов, однако, просчитался. Его устремления разделяла сравнительно малая часть церковного общества. Большинство придерживалось здравой позиции. Выборы московского архиерея тоже не оправдали надежд Львова. 4 июля 1917 года на главную кафедру России был избран архиепископ Виленский Тихон, самим же Львовым недавно уволенный из Синода. На плечи нового московского владыки сразу же легло бремя подготовки к созыву Поместного собора.

Собор открылся в день Успения Божией Матери, 15 августа (по старому стилю) 1917 года. Почетным председателем его избрали митрополита Киевского Владимира (Богоявленского), а действующим председателем стал святитель Тихон, за несколько дней до того возведенный в сан митрополита.

Сейчас, спустя почти сто лет после этого исторического Собора, очевидно, что главным его деянием было возрождение Патриаршества. Однако еще накануне Собора далеко не все его участники имели отчетливое суждение по этому вопросу. Представители «революционно настроенных» церковных кругов, которые в скором времени (и при активном вспоможении ГПУ) породили обновленческий раскол, вообще начисто отвергали самую идею Патриаршества и отказывались рассматривать ее всерьез.

Будущие обновленцы сильно поторопились объявить мысль о Патриаршестве неактуальной. С самых первых дней Собора идея избрания Патриарха вызвала самые жаркие споры. Склонить общее мнение к необходимости восстановления Патриаршества во многом помогла блестящая речь архимандрита Илариона (Троицкого).

18 ноября (по новому стилю) 1917 года в храме Христа Спасителя состоялось избрание Патриарха. Голосованием были определены три кандидата — архиепископ Антоний (Храповицкий), архиепископ Арсений (Стадницкий) и митрополит Тихон. Окончательно решил дело жребий, вынутый Зосимовским старцем Алексием (Соловьевым).

А большевики уже захватили власть. И в начале января 1918 года по всем храмам России читается знаменитое послание новоизбранного Патриарха.

24 ноября 1918 года Патриарха впервые заключили под домашний арест. Обвиняли его — как ни надуманно выглядит в свете процитированного выше подобное обвинение — в призывах к свержению советской власти. Отныне допросы и аресты стали привычным фоном его жизни. Время от времени «режим» ослаблялся, и святитель получал возможность выезжать на служение.

«Молодая советская республика» все более усиливала натиск на Церковь. В 1919 году была проведена масштабная кампания по вскрытию мощей, в начале 1922 года — изъятие церковных ценностей якобы в пользу голодающих. Народное сопротивление подавлялось повсюду беспощадно, а вину за эти конфликты власти всецело возлагали на «церковников». Аресты священников и монашествующих происходили каждый день.

Весной 1922 года в это безобразное действо, разыгрывавшееся на подмостках истории, влились новые исполнители — обновленцы. Патриарх Тихон тогда находился под строжайшей охраной, почта его перехватывалась, посещения не допускались. Газеты клеймили его контрреволюционером и белогвардейцем, а членов Церкви,
оставшихся верными ему, — «тихоновцами».

В противовес «тихоновцам» и «тихоновщине» выставлялась обновленческая церковь с так называемым «Высшим церковным управлением» (ВЦУ) во главе. Органы власти настойчиво рекомендовали архиереям и священникам подчиняться ВЦУ, противодействие ему расценивалось как «пособничество контрреволюции». На обновленческом «соборе» 1923 года было заявлено о снятии сана и даже монашества со Святейшего. Отныне его предлагалось называть «мирянином Василием Ивановичем Белавиным», а в советской печати святитель Тихон до самой своей кончины проходил как «бывший патриарх».

Жизнь Патриарха в это время висела на волоске. Воплотить в жизнь секретное постановление Политбюро ЦК РКП (б) о вынесении святителю смертного приговора помешала лишь всемирная огласка, которую получил процесс над ним. Вместо казни власти стали добиваться от Святейшего покаяния. Находясь практически в полной изоляции — с 19 мая 1922 года под строжайшей охраной в Донском монастыре, а затем во внутренней тюрьме ГПУ — и не имея достоверных сведений о состоянии церковных дел, святитель Тихон подписал «покаянное заявление» в Верховный суд РСФСР. В нем, в частности, говорилось: «Я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархической белогвардейской контрреволюций». Это письмо, по замыслу ГПУ, должно было вызвать нестроения среди духовенства и мирян, однако сразу после освобождения Патриарха (27 июня 1923 года) выяснилось, что доверие к нему среди верующих не поколебалось.

Очевидным с освобождением Патриарха сделалось и бессилие обновленчества. В течение 1923—24 годов многие архипастыри и священники, перешедшие к обновленцам, вернулись под патриарший омофор, и всякого из них Святейший встречал с отеческой любовью. «Он имел особенную широту взглядов, способен был понять каждого и всех простить», — говорил о Патриархе Тихоне митрополит Сергий (Страгородский), на краткое время уклонявшийся в обновленческий раскол и принесший покаяние.

Разумеется, ОГПУ не намерено было спокойно взирать на оздоровление церковной жизни. Святитель Тихон находился под постоянным давлением, вынуждаемый властями к заведомо разрушительным для Церкви мерам (чего стоит хотя бы история о введении «нового стиля»). По всей стране арестовывались и ссылались архиереи и простые священники. Сам Патриарх формально оставался «на свободе», но в действительности был повязан по рукам и ногам.

Не гнушались «органы» и организацией прямых покушений на Святейшего. 9 августа 1924 года в его келье в Донском монастыре убили Якова Анисимовича Полозова — келейника свт. Тихона. Очевидно, что три выстрела, оборвавшие его жизнь, предназначались Патриарху, поскольку всем было известно: в это время он остается в квартире один.

Патриарх глубоко переживал смерть Я. А. Полозова, одного из ближайших своих друзей и сотрудников, и повелел похоронить его у южной стены Малого собора Донского монастыря, а себя завещал похоронить с другой стороны стены, что и было потом — увы, слишком скоро — исполнено.

В начале 1925 года свт. Тихону пришлось лечь в больницу. Еще со времен заключения он был подвержен обморокам, а после смерти келейника недомогания обострились. В больнице он стал чувствовать себя лучше и Великим Постом начал даже выезжать на служение. Несмотря на прописанный ему полный покой, Святейший много работал и в больнице, принимал посетителей.

7 апреля, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, святитель собирался служить литургию в Богоявленском соборе в Елохове, но не смог, чувствуя себя плохо. Тем не менее, скоро его увезли из больницы на какое-то заседание — по настоянию Тучкова, — а потом до вечера он должен был мучительно редактировать с митрополитом Петром (Полянским) воззвание, которого в спешном порядке требовали от него в ОГПУ.

Когда митрополит Петр ушел, Патриарх Тихон попросил сделать ему укол снотворного и сказал: «Ну вот, я теперь усну. Ночь будет долгая-долгая, темная-темная». После укола состояние его резко ухудшилось (что впоследствии породило версию о намеренном убийстве Патриарха), и за четверть часа до полуночи, трижды произнеся: «Слава Тебе, Господи», — Святейший скончался.

Церковь, ради которой жил он всю жизнь, осиротела. Ночь, долгая и темная, опустилась над православной Россией.

^{На фото: Патриарх Тихон на Соборной горе в Серпухове. Слева — митрополит Крутицкий Петр (Полянский), справа — епископ Серпуховской Алексий (Готовцев).}

На исходе весны 1924 года, в страшные времена большевистских гонений на русскую Церковь, Серпухов посетил Патриарх Тихон. Земной путь его подходил к концу, жить ему оставалось меньше года.

Народ с огромным энтузиазмом встречал Первосвятителя. Визит начался 31 мая — по городу Патриарх ехал в открытой пролетке, стоя, широкими жестами благословляя заполонивший улицы народ. Окрест расплывался колокольный звон, наполняя радостью этот весенний день. Долгожданный гость держал путь на Соборную гору, где предполагал остановиться в выстроенном в 1914 году Архиерейском доме (такое название этот обычный пятистенок получил, потому что его правую часть занимали серпуховские епископы).

Вечером Патриарх служил всенощную в Троицком соборе. Согласно разным оценкам, на богослужение собралось до четырех тысяч человек — разумеется, все они в сравнительно небольшом храме не поместились, многие оставались на улице. На следующий день, 1 июня. Патриарх служил в храме Жен-Мироносиц, а 2 июня посетил храм Николы Белого, который тогда же решено было сделать серпуховским кафедральным собором. Вечером Первосвятитель, вновь провожаемый колокольным звоном всех действующих серпуховских церквей, покинул город.

На сохранившихся фотографиях, запечатлевших Патриарха в те дни, он выглядит необыкновенно сосредоточенным и в то же время почти веселым, благодушным. Однако первое впечатление обманчиво — тяжелые заботы не оставляли святителя и в праздничном для него Серпухове. Доказательством тому — донесения агентов ГПУ, неустанно следивших за Патриархом Тихоном и фиксировавших его разговоры «с приближенными». Темы этих разговоров наполнены биением того страшного времени — это прежде всего сохранение Церкви в условиях невероятного богоборческого прессинга и борьба с «обновленчеством».

А Архиерейский дом, ставший для Патриарха на три дня гостеприимным жилищем, снесли в 1970-х годах...

^{Рака с мощами святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, в Большом соборе Донского монастыря.}

В 1992 году состоялось обретение мощей Патриарха Тихона. До этого долгие годы принято было считать, что под надгробием Святейшего его тела нет. К счастью, Господь разрушил унылые предположения об утрате останков Патриарха-исповедника, и сегодня любой, кто приходит в Донской монастырь, может поклониться его святым мощам, почивающим в Большом соборе.

Вскоре после кончины Патриарха Тихона и его погребения в Малом соборе Донского монастыря среди верующих москвичей распространились слухи: гэпэушники забрали тело и сожгли в крематории. Имела хождение и более оптимистичная версия: монахи перезахоронили тело святителя где-то на территории Донской обители.

Подпитывала слухи самая окружающая действительность. С методами большевиков все познакомились уже в достаточной мере, так что никто не видел ничего невероятного в том, что работники «органов» могли уничтожить тело почитаемого народом Первосвятителя или что, наоборот, монахи, предвидя таковое уничтожение, поспешили тайно перезахоронить его.

Со временем версия об исчезновении останков Патриарха настолько распространилась, что сделалась как бы официальным мнением Церкви. Тем не менее, в 1991 году, как только в Донском монастыре возобновилась монашеская жизнь, Патриарх Алексий II благословил братию на поиски мощей святителя.

Однако ремонтно-восстановительные хлопоты не дали сразу приступить к раскопкам. И тогда процесс обретения мощей был ускорен «извне». 18 ноября, через две недели после окончания ремонта в Малом соборе, неизвестные злоумышленники, разбив окно, бросили в храм бомбу с зажигательной смесью. Пожар вспыхнул мгновенно, и лишь чудом собор не выгорел полностью.

Поразителен и другой момент: в этот день иеромонахи за литургией приготовили запасные Святые Дары (чего никогда прежде не делалось) — и во время пожара они оставались в дарохранительнице на престоле. Потом пожарные очень удивлялись, что огонь, уничтоживший внутреннее убранство храма, остановился перед алтарем, как будто на пути его возникла невидимая преграда. Для насельников же монастыря в этом не было ничего удивительного — благодарно дивились только тому, что Господь именно в этот день вразумил служивших иеромонахов приготовить запасные Дары.

И вот при таких драматичных обстоятельствах начались раскопки на месте погребения Патриарха Тихона. Только через два дня напряженной работы удалось найти склеп. Очевидно, что, предвидя возможное надругательство над останками Патриарха Тихона со стороны чекистов, монахи постарались как можно надежнее «замаскировать» погребение.

Сверху склеп накрывала огромная плита, состояла она из нескольких каменных секций весом приблизительно по четыреста килограммов. Под ней находился дубовый гроб. На нем лежала мраморная табличка с надписью: “Патриарх Московский и всея России Тихон”, год и день интронизации, день и год смерти. Несмотря на большую влажность, святые мощи Патриарха Тихона, пролежав в земле 67 лет, сохранились почти полностью.