Елизавета Петровна и обет «Никого не казнить»

^{На фото: Императрица Елизавета Петровна. Авторская модель памятника, выполненного для города Балтийска в 2004 году. Коломенское. Москва. Скульптор Г. В. Франгулян.}

В ноябрьскую ночь перед переворотом 1741 года, приведшим ее на российский трон, Елизавета истово молилась у фамильной иконы, после чего дала обет: если ей удастся воцариться на престоле, она впредь никого не казнит. Слово императрица сдержала: при ней впервые в России была отменена смертная казнь.

После восшествия Елизаветы Петровны на престол Россия словно воскрешалась из мрака: православные проповедники провозглашали избавление от беззаконий Бирона и возрождение страны с императрицей - избавительницей от иноземного засилья.

Безусловно, данный государыней обет никого не казнить если и не является красивой легендой, то удачно совпал с высшими государственными интересами, ради которых Елизавета Петровна готова была идти против царедворцев и общественного мнения, всегда жаждавшего хлеба и зрелищ.

Перемены императрица Елизавета готовила исподволь, бросая пробные шары. Из закона о подушной ревизии «всемилостивейше повелела написанныя в том формуляре смертныя казни выключить». В 1743 году отменила казнь солдат-мародеров и убийц иностранцев, умело сыграв на народном сочувствии к своим.

Год спустя Елизавета возродила положение двадцатилетней давности о казни преступников только с Высочайшего дозволения. А в 1745 году она умело обмолвилась в светской беседе про данный ею обет отменить смертную казнь, о чем тотчас постарались известить и народ, и зарубежных соседей.

Именно поэтому прямого указа об отмене казни Елизавета не издала, и мораторий на смерть, ставший с 1756 года безусловным, был суммой целого ряда обстоятельств. Слово же, данное Господу, никто не смел осудить.

За рубежом императрицу и восхваляли, и порицали, подобно католическому философу и консерватору Жозефу де Местру, за «ложное человеколюбие и признаки неполноценности нации». Новгородский же архиепископ Амвросий проповедовал о прежде невинно убиенных.

Елизавета желала видеть свою державу страной европейского склада и идеалов, и понимавший это историк Сергей Михайлович Соловьев писал:

«Народ должен был отвыкнуть от ужасного зрелища смертной казни... в народное воспитание вводилось великое начало».