История Большие Вяземы Московская область

Волею судьбы селу Большие Вяземы, стоявшему на Смоленской дороге и включенному в состав одной из самых благоустроенных дворянских усадеб России, пришлось не однажды становиться свидетелем важнейших событий российской истории.

«Останошный ям»

Возникновение Больших Вязем связано с «регулярным» обустройством ямской службы при великом князе Московском Иване III Васильевиче. Впервые в подорожной Ивана III ямской стан упоминается в 1492 году. Учитывая, что он находился в семидесяти километрах за Можайском, некоторые историки предполагают, что Вязёмский стан к тому времени уже существовал. Особенно возросла его роль (в документах его называют «останошным», то есть последним перед Москвой — следующим пунктом было уже Дорогомилово, где высоких гостей торжественно встречали и провожали) в середине XVI столетия, когда — после возвращения Смоленска в 1514 году в состав России — основные контакты с Западом совершались как раз по Смоленскому тракту, на котором и стоял Вязёмский стан. Во всяком случае, начиная с 1520 года он постоянно упоминается в дипломатической переписке. Итак продолжается вплоть до 1590 года, когда Борис Годунов начал в Вяземах большое строительство.

Уже простое перечисление знаменитых людей, бывавших в Больших Вяземах поражает воображение. Столь плотное сосредоточение исторической «массы» в одном месте, притом довольно-таки удаленном от древней русской столицы, удивительно и, надо думать, не случайно.

Большие Вяземы в Смутное время

Большие Вяземы получили статус царского села после восшествия Бориса Годунова на трон, но годуновскими они оставались недолго. Царствование Бориса, столь счастливо начавшееся, оказалось трагическим: оно стало «предисловием» к русской Смуте. Борис Федорович умер в 1605 году, когда войска спонсируемого поляками Лжедимитрия I уже вступили в пределы России. Самозванец, быстро вошедший в «роль» монарха, как бы унаследовал Вяземы, устроив здесь свою резиденцию.

Сюда к своему жениху в 1606 году приехала Марина Мнишек. Она вела дневник, в котором отмечала:

«2 Мая царица имела свой ночлег в Можайске, а пан Воевода в селении Вяземе... Это селение принадлежало умершему царю Борису. В нем есть дворец, довольно обширный, обнесенный палисадником и окопанный рвом с рогатками. Подле дворца каменная церковь, очень изрядная; иконы и подсвечники в ней богаты и прекрасной работы».

Увы, свадьба, состоявшаяся несколькими днями позже, стала концом Лжедимитрия.

В Вяземах самозванец запомнился устроенным им на масленицу 1606 года потешным боем. Русские бояре защищали в том «сражении» выстроенную рядом с храмом ледяную крепость; их противниками выступали поляки и немцы во главе с Лжедимитрием. Нападая, последние в снежки вкладывали камни и свинцовые пули — крепость, разумеется, была взята, а затаившие нешуточную обиду ее защитники — сильно поранены. Вообще, поляки в Вяземах особо не стеснялись, о чем свидетельствуют нанесенные ими на стены церкви многочисленные граффити, сохранившиеся по сию пору. После себя они оставили пепелище — в одном из тогдашних пожаров сгорел и дворец Бориса Годунова.

В 1619 году, на излете Смуты, вязёмский Преображенский храм явился свидетелем торжественной встречи возвращавшегося из польского плена митрополита Филарета (Романова), отца царя Михаила Федоровича, — много потерпевший и при Годунове, и при поляках архиерей сразу же по прибытии в Москву был поставлен Патриархом Московским.

Большие Вяземы при Голицыных

К этому времени Вяземы уже приписали к Дворцовому ведомству. Особенно любил местный храм царь Алексей Михайлович, делавший в него богатые вклады. А бывал здесь Тишайший нередко — проездом в «царский» Саввино-Сторожевский монастырь, что под Звенигородом. Любопытно, что традиция торжественных встреч в Вяземах продолжилась и при Алексее Михайловиче.

В 1694 году Вяземы получили нового хозяина. Петр I пожаловал усадьбу своему воспитателю Борису Алексеевичу Голицыну. Голицын, царев «дядька», считал своей главной вотчиной Дубровицы, однако немало он занимался и Вяземами: построил новый дворец (не там, где раскинулась нынешняя усадьба, а по другую сторону от храма), предпринял украшение церкви, пригласив для этого известных мастеров Оружейной палаты. Все они работали в манере Симона Ушакова — и работали превосходно. Созданные ими иконы после революции разошлись по музеям.

Помимо всего прочего, Борис Голицын настоял на переосвящении Троицкой церкви — уже в документах 1702 года она значится как Спасо-Преображенская. Чем было вызвано это решение — не вполне понятно: возможно, в его основе лежали политические мотивы. «Преображенская» тема представлялась Петру I, заезжавшему в Вяземы дважды, весьма важной. Его сподвижникам — тоже.

Правнук Петрова «дядьки» Николай Михайлович Голицын перенес усадьбу на новое место, тоже на берегу пруда, но по другую сторону от храма. Первыми здесь, на холме, появились флигели: в 1771 и 1772 годах. А в 1784 году были завершены последние работы в главном усадебном доме, спроектированном в модном «французском стиле», и голицынское имение приобрело современный вид. В этом доме в 1797 году Голицыны дали торжественный обед в честь Павла I, прибывшего в Москву на коронацию и не затруднившегося посетить все именитые московские семейства.

В начале XIX столетия хозяином Вязем стал двоюродный племянник Николая Михайловича, Борис Владимирович Голицын, личность весьма примечательная: мыслитель, писатель, масон, боевой генерал и, в духе времени, бескорыстный искатель истины. Вместе с ним в вязёмский дом въехала его матушка — знаменитая придворная статс-дама Наталья Петровна Голицына, державшая в ежовых рукавицах своих сыновей и тогда, когда они достигли уже «степеней известных». Известна же она ныне, прежде всего, тем, что послужила прототипом старухи в пушкинской «Пиковой даме».

Пушкину Вяземы были знакомы не понаслышке. С 1806 по 1811 год на лето его родители выезжали в имение Захарово, принадлежавшее бабушке будущего поэта. Своей церкви в Захарове не имелось — оно относилось к приходу вязёмского Спасо-Преображенского храма, и к обедне пушкинское семейство с отроком Александром ездило именно в Вяземы. Впрочем, были и другие дети. Тут не обошлось без трагедии. В 1807 году в Захарове умер младший брат Пушкина Николенька. Похоронили его в ограде Преображенского храма; могила эта сохранилась. Счастливое захаровско-вязёмское детство Пушкина кончилось с его поступлением в Царскосельский Лицей, а спустя год загремела гроза 1812 года.

Вяземы и война 1812 года

Война не обошла стороной усадьбу, стоявшую на главной «западной» дороге.

Правда, все ценности Спасо-Преображенского храма удалось вывезти в Москву, на Басманную улицу, где у Н. П. Голицыной был дом, и закопать в землю — от пожара они, таким образом, не пострадали и спустя месяц, в октябре, вернулись в церковь. Выполнил эту трудоемкую работу настоятель храма отец Иоанн Емельянов, о чем позже была сделана подробная запись в церковной метрической книге — «в память потомкам».

В самих же Вяземах с 29 по 31 августа, уже после Бородина, стоял М. И. Кутузов со своим штабом. Сюда он приехал еще с мыслью о новом генеральном сражении под Москвой, о чем свидетельствуют написанные им в усадьбе письма; однако, узнав, что ожидаемое 180-тысячное подкрепление запаздывает, фельдмаршал решил сдать древнюю русскую столицу. В одном из флигелей в это время устроили лазарет, куда доставили смертельно раненного П. Багратиона.

Уже на следующий день по оставлении Вязем русским штабом в усадьбу въехал Наполеон. Ночевал он чуть ли не в той же нижней библиотеке и на том же диване, что и Кутузов. Прибывшие с Наполеоном офицеры пребывали в восторге. Один из них записал тогда в своем дневнике:

«Я сопровождал императора. Мы остановились... в жилище князя Голицына, находящемся на берегу озера... Это поистине настоящий замок».

Впрочем, вели себя оккупанты, как варвары, — ничем не лучше поляков начала XVII века. Стены Преображенского храма «украсились» новыми признаниями в том, что тот или иной француз «был здесь».

Борис Владимирович Голицын с началом войны поступил в армию в чине генерал-лейтенанта и в Бородинском сражении получил тяжелое ранение, которое в 1813 году свело его в могилу (по другим сведениям, он умер от воспаления легких; ранение же оказалось неопасным). Похоронили героя, согласно его просьбе, в северном приделе Спасо-Преображенского храма Больших Вязем, устроив в стене специальную нишу с бюстом почившего.

Вяземы после этого отошли его брату Дмитрию Владимировичу.

Перед разорением

Существуют глухие указания на то, что в 1849 году в Вяземах читал главы второго тома «Мертвых душ» их автор, Николай Гоголь. Но как мог попасть писатель в голицынское имение? А очень просто; он дружил с профессором С. П. Шевыревым, который был женат на незаконнорожденной дочери Б. В. Голицына и часто живал в Вяземах, занимаясь богатейшим голицынским собранием книг и произведений искусства.

Последний владелец Больших Вязем (с 1882 года), Дмитрий Борисович Голицын, много и с любовью занимался усадьбой. Не случайно именно Вяземы открыли в 1916 году серию «Русские усадьбы», став «героем» ее первого (и, к сожалению, единственного) выпуска.

После революции

После 1917 года в усадьбе Голицыных последовательно располагались: колония для беспризорников, санаторий для старых большевиков, школа парашютистов, танковое училище, эвакогоспиталь (во время Великой Отечественной войны), Институт коневодства (любимое детище маршала Семена Буденного!), Московский полиграфический институт, ВНИИ фитопатологии и, наконец, музей.

Можно себе представить, какая вакханалия непрерывной «перестройки» здесь разыгралась.