История Палеха

Древнее село Палех, один из центров русской лаковой миниатюры. Да, всем знакомы знаменитые палехские шкатулки, но далеко не все знают, что, начиная с XVII века и до Октябрьской революции 1917 года, самым распространенным промыслом для палешан была иконопись.

Палешане издревле занимались иконописным ремеслом, образа их работы расходились по всему Московскому государству и даже за его пределы.

Иконы местных мастеров высоко ценились не только в России, но и за границей. Славились палешане и как стенописцы, их приглашали для росписи самых известных храмов на Руси - Грановитой палаты Московского Кремля, Успенского и Дмитровского соборов Владимира, новгородской Софии.

Советские власти переориентировали иконописцев на другой промысел - лаковую миниатюру, но последние годы мы можем наблюдать здесь активное возрождение прежнего ремесла.

История Палеха

Палех. Это родное — как все наши старо-чухонские топонимы — имя вышелушивает из памяти лаковую, бликующую крышку шкатулки. Чуть не в каждом доме была такая. Купленная, дареная, с бабушкиными серьгами, со старыми, волнисто проштемпелеванными открытками. Иван-царевич на сером волке, Жар-птица, Царевна-лебедь. Были еще крышки в новейшем вкусе, рабоче-крестьянской тематики. Долго можно было разглядывать миниатюрные, в странных позах изображенные фигурки, окруженные подробностями сказочного пейзажа.

Едва ли многие из тех, кто зачарованно вглядывался в эти лаковые крышки, горевшие золотым и алым, знали предысторию Палеха и его шкатулок. А точнее — его настоящую историю, которой шкатулки оказались лишь — нет, не следствием, но отзвуком.

Палех - иконописное село

До XVII века, когда Палех впервые был «задокументирован», ничего достоверного о нем не известно. Предполагается, что до 1580 года он существовал как удел князей Палецких. Затем этот род пресекся. Наступило Смутное время, а после, в 1620-е годы, царь Михаил Федорович пожаловал село Ивану Матвеевичу Бутурлину с сыновьями «за осадное сидение королевичево».

К середине XVII столетия Палех уже считался большим селом, в 1774 году Палех уже славился как центр иконописного ремесла, причем иконы здешние ценились за тонкое письмо, в отличие от холуйских «расхожих» образов, изготавливавшихся ежегодно едва ли не миллионными «тиражами» и распространявшихся посредством офеней по всей империи. Естественно, изготовление святых образов в промышленных масштабах не могло не сказаться на их качестве, но, впрочем, свой брат крестьянин и такими иконами не гнушался, благо были они дешевы.

«Расхожие» иконы писали и в Палехе — но гораздо меньше и уже в более позднее время. Это запаздывание, долговременное сохранение иконописных традиций не затронутыми прямой жаждой наживы исследователи связывают с бездорожьем и неудобным расположением села относительно главных торговых путей. Тем не менее уже в XVIII веке палехские иконы проникали не только в самые удаленные уголки России, но и, по свидетельству небезызвестного Анании Федорова, «в Польшу, в Цесарию, в Словению, в Сербы, Болгары и прочия».

Жители Палеха

Палех, село, с одной стороны, совсем обычное, с другой — совершенно особенное.

И все-таки жизнь Палеха в некоторых существенных своих чертах отличалась от «средней по стране». Еще в XIX веке составители популярных тогда этнографических сборников отмечали, что палешане гораздо более «развиты» по сравнению с обще крестьянской массой, и насчитывали здесь до девяноста грамотных на сто мужчин (в среднем по России соотношение было гораздо, гораздо ниже).

Впрочем, уже к середине столетия жители Палеха крестьянами звались только на бумаге: сельскохозяйственной работой почти никто не занимался, за исключением придомового огородничества, и даже при крепостном праве барщины здесь практически не знали. Крестьяне-иконописцы «ходили по оброку», иногда годами не возвращаясь в родное село.

Грамотность, «насмотренность», опрятность, даже не без щегольства, в быту (дореволюционные авторы с удивлением отмечали наличие чуть не в каждой семье не по одному, а по нескольку самоваров), чувство собственного достоинства и порой даже известная надменность — отличительные признаки палешан.

Вместе с тем не могли не повлиять на собирательный портрет палешанина условия иконописного труда — напряженного, требовавшего сосредоточения и погружения в церковную традицию. Палешане работали «по старине», довольно долго сторонясь массового производства икон, процветавшего в соседнем Холуе. Только к концу XIX века в Палехе появились мастерские, где процесс создания иконы приобрел мануфактурный характер, раздробившись на множество мелких операций (а еще до того палехские уроженцы уходили работать в большие московские, петербургские, нижегородские мастерские).

С точки зрения повышения производительности это, несомненно, была правильная мера. Но ведь и святой образ — не штука ситца, одной только категорией производительности оперировать по отношению к нему, по меньшей мере, странно. И в Палехе многие это понимали. Поэтому здесь оставались небольшие семейные мастерские, где хранили традиционное разделение труда — один знаменил (наносил на доску рисунок), другой писал доличное (т. е. все, кроме ликов), третий — личное. Естественно, такие иконы стоили дорого, но и спрос на них был, в особенности среди любителей старины, так как палешане по большей части оставались верны иконописным принципам XVII века (хотя и фряжской манерой подчас не брезгали).

В конце XIX — начале XX веков палехские мастера — особенно из мастерской Н.М. Софонова — сделались преимущественно известны как реставраторы (вернее все-таки сказать — поновители) старинных фресковых комплексов. Их приглашали работать в Успенском соборе Владимира, новгородской Софии, кремлевской Грановитой палате, соборе Ипатьевского монастыря и т. д. Сейчас метод работы палешан на древних памятниках не может быть признан безупречным, но ведь, собственно говоря, реставрационной школы тогда и не существовало.

История Палеха после революции

После революции для Палеха началась совершенно иная жизнь, причем исторические перемены затронули село даже в большей степени, чем другие русские — неожиданно для себя ставшие советскими — города и веси. Село, жившее иконописью, осталось «не у дел». Упадок иконописного ремесла в Палехе начался еще до революции, поскольку массовое производство иконы грозило оставить за бортом «прогресса» мастеров, писавших святые образа «по старине». Но тогда с этим пытались бороться. В 1902 году Комитет попечительства о русской иконописи (был такой) основал в Палехе, Холуе и Мстере (Мстёре) иконописные школы-мастерские с четырехлетним сроком обучения. Они просуществовали до 1917 года.

После 1917 года почти всем иконописцам (кроме тех немногих, кто серьезно занимался реставраторской работой) пришлось осваивать новые «специальности». Кто-то вернулся к давно забытому крестьянскому труду, другие занялись извозом, плетением лаптей и корзин, росписью предметов обихода и детских игрушек.

Рождение палехских шкатулок

Новое русло, куда можно было бы направить творческую энергию палешан, обнаружил потомственный мастер-иконописец И. И. Голиков. Вдохновила его увиденная им черная шкатулка из папье-маше, покрытая многоцветной федоскинской росписью. Вскоре он написал свою первую миниатюру — еще вполне «иконописную» — «Адам в Раю».

Так и пошло. Организовалась артель. Лаковые коробочки (шкатулки, пудреницы, портсигары), расписанные в иконописном стиле, пользовались большим успехом на международных выставках. Горький назвал новый палехский промысел «чудом, рожденным революцией». Одним словом, нарождался один из значимых, имевших экспортную ценность, «советских брендов».