Преподобный Антоний Сийский чудотворец

О жизни преподобного Антония Сийского, основателя Сийского монастыря, известно из его жития, существующего в нескольких редакциях. Известно, впрочем, немногое.

Происхождения прп. Антоний был самого простого и благородного - крестьянского. Он появился на свет в 1478 году в деревне Кехте, стоящей по сей день на берегу одноименного притока Северной Двины, первенцем в благочестивой, как заботливо указывает его житие, семье Никифора и Агафьи.

Семи лет Андрея (так звали преподобного в миру) отдали в «книжное научение», а затем он «научен бысть иконному художеству». О характере же отрока житие не сообщает нам ничего, кроме обычных для агиографического жанра подробностей (эти общие места называют топосами) -«измлада тих, кроток, незлобив, смирен, благонравен зело... Бяше тщание его к церкве Божии, упражняяся на Божие славословие, Божественных книг чтению внимаше».

Но, разумеется, присутствие такой характеристики прп. Антония в его житии обусловлено не одними лишь законами жанра. Бывают дети, избранные от колыбели к иному пути, чем большинство их сверстников. Таланты различны - есть музыкальный слух, способность к математике или стихосложению. А есть дар духовной жизни, молитвенного делания. Не нам, простецам, судить об этом или пытаться сколь-нибудь полно описать, в чем, собственно, заключается этот дар. Но он всегда просвечивает в его носителе и опознается окружающими. Опознали в сыне инакость в сравнении с прочими своими детьми и Никифор с Агафьей. И только его, Андрея, они отставили от сохи. Житие говорит: «Земледельству же [преподобный] не внимаше, но паче прилежаше рукоделию».

Когда Андрею минуло двадцать пять лет, он переселился в Новгород, откуда был родом его отец, к тому времени, как и мать, умерший. Молодой человек поступил на службу к некоему боярину, дальнему своему родственнику. Прошло несколько лет. Он стал своим человеком в этом доме и женился на дочери своего благодетеля. Но через год после свадьбы молодая жена Андрея умерла, а вслед за нею умер и его свекр. Горе было велико, но оно же освободило будущего основателя Сийского монастыря от социальных обязательств. Судьба его решилась.

Андрей вернулся в Кехту, роздал причитавшееся ему после кончины родителей имущество, ушел странствовать и спустя некоторое время оказался в Каргополье. Направление это он, по-видимому, выбрал не случайно - в сорока верстах от Каргополя существовал основанный прп. Александром Ошевенским монастырь, ученики которого, в свою очередь, шли в еще более глухие дебри. Осеняя их крестом, орошая слезами молитвы и потом трудов, они расчищали Богу все новые и новые делянки, вручали их Ему умытыми и возделанными. А лес был непрогляден, в нем ухало, скрежетало и выло. И добро бы то был только волчий вой.

Среди такого-то леса, на берегу реки Кены, остановился однажды странник Андрей. Темнело. Он решил здесь заночевать и заснул, творя молитву. Во сне ему явился старец с крестом в руках и указал ему цель пути - Преображенский Кенский монастырь (Андрей, сам не зная того, остановился в пяти верстах от него). «Возьми, - сказал старец, -крест свой, гряди вослед мене, иди подвизайся».

Утро застало путника припадающим к стопам преподобного Пахомия Кенского - основателя Преображенской обители.

Был 1508 год, когда Андрей пришел в Преображенский Кенский монастырь. И вскоре Андрея не стало, а стал инок Антоний. Настоятель руководил его первыми шагами на монашеском пути, братия любили за кроткий нрав и усердие. Сам Антоний всю душу и силы влагал в монашеские труды (а сил было много - житие называет преподобного «могучим»). Когда в обители не стало иеромонаха, выбор насельников остановился именно о нем. Он со смирением покорился, ушел в Новгород, чтобы принять сан, и вернулся уже священноиноком.

Казалось бы, чего больше? Где еще искать спасительного подвига? И - зачем? Но, побуждаемый общемонашеским вирусом той поры, преподобный Антоний идет к настоятелю и просит отпустить его из монастыря - дальше, еще дальше, в пустыню еще более пустынную. И преподобный Пахомий отпускает его, а вместе с ним еще двух «единонравных» Антонию иноков. Это год 1513-й.

Вышед из Кенского монастыря, братья несколько лет подвизались на берегу реки Шелексы (по другим сведениям - Емцы, что, впрочем, большой географической путаницы не создает: Шелекса в Емцу впадает). Здесь они выстроили церковь во имя свт. Николая, расчистили землю под посевы. Но, увидев недружелюбную настроенность к ним местных крестьян, боявшихся, что монастырь, дай только ему укрепиться и разрастись, захватит их землю, сочли за благо удалиться в иные пределы.

В 1520 году монахи пришли на полуостров, далеко вдающийся в Большое Михайловское озеро. Красивое и уединенное место идеально подходило для отшельничества.

Покоя, однако, иноки еще долго не видели. Особенно тяжелы были первые четыре года их жизни на новом месте. В один из годов монахи так голодали, что даже хотели разойтись. Преподобный Антоний Сийский умолил их не делать этого, а сам, по слову псалмопевца, «возверзил печаль свою на Господа». И, по слову же псалмопевца, Господь «препитал» голодающую обитель: в скором времени на пустынный полуостров забрел неизвестный путник, оставивший чернецам не только муки и масла, но и денег на устроение Сийского монастыря.

Посвящения храмов, выстроенных при прп. Антонии. Они - Троицкий и Сергиевский - выдают духовную родословную преподобного. Очевидно, что свое монашеское происхождение он возводил к прп. Сергию Радонежскому. Что и не странно: его учителем был прп. Пахомий Кенский, принявший постриг от прп. Александра Ошевенского, а тот, в свою очередь, был пострижеником Кирилло-Белозерского монастыря, основанного младшим другом и собеседником преподобного Сергия. Таким образом, преподобный Антоний приходился, если переносить терминологию семейственных связей на духовное родство, игумену всея Руси внучатым племянником. И, несомненно, черпал силы и в примере его жизни, и в его молитвенной поддержке.

Георгий Федотов в «Святых Древней Руси» писал о Радонежском чудотворце: «Преподобный Сергий... представляется нам гармоническим выразителем русского идеала святости, несмотря на заострение обоих полярных концов ее: мистического и политического. Мистик и политик, отшельник и киновит совместились в его благодатной полноте. Но в следующий век пути разойдутся: ученики преподобного Сергия направятся в разные стороны». Действительно, равных прп. Сергию не то что по «уровню святости», но именно по ее полноте, не сыскать - иначе у нас был бы другой игумен земли Русской. Но его ученики, в том числе внучатые, как прп. Антоний, становились игуменами тех частей христианской Руси, которые Господь, по молитвам игумена общерусского, доверял им в управление. И, несомненно, преподобный Антоний Сийский - игумен Архангельского Севера.

В жизни его, как и в жизни иных учеников и сотаинников прп. Сергия, есть немало черт, сближающих ее с житием основателя Троицкой Лавры. Так, обладая, как сказали бы сейчас, немалыми управленческими дарованиями и харизмой, прп. Антоний совершенно не стремился к занятию начальствующих должностей. Кажется, он даже не имел нужды пропалывать в своей душе ростки любоначалия - за их неимением. Управляя монастырем, он работал Господеви, то есть делал свое дело со всем возможным тщанием, в неустанном попечении о доверившихся ему братьях. Но настоящим, жгучим его желанием было постоянное собеседование с Богом, не замутняемое ежедневными настоятельскими попечениями. Пытался было удалиться основатель Сийского монастыря «на безмолвие», но братия вновь выдернула его из пустыни, и почти до самой смерти он опекал ее, лишь перед самым концом земного пути удалившись от дел.

Болезни сточили крепкий Антониев состав только на исходе восьмого десятка лет - несмотря на всю суровость, с какой он понуждал свое тело бдеть и работать. Перед кончиной он велел составить полную опись монастырского имущества, «сдаваемого» им новому игумену (им он назначил быть одному из своих учеников, иноку Геласию). И, по усердной просьбе предчувствовавшей скорое сиротство братии, продиктовал духовное завещание. О способе же своего погребения он дал следующие указания: «Влеките в дебрь и там затопчите в болоте грешное тело мое». Напоминает желание прп. Нила Сорского, в сокрушении о своих грехах просившего учеников «повергнуть тело его в пустыне, да изъедят е зверие и птица».

Не диво, что наибольшими грешниками считают себя самые совершенные. Как не диво и то, что в обоих случаях духовные дети ослушались своих отцов. Преподобного Антония, отошедшего ко Господу 7 (20 по новому стилю) декабря 1556 года, иноки погребли у алтаря выстроенного им Троицкого храма, но не оставили обычая приходить к нему, как прежде, со своими недоумениями и бедами. И выяснилось вскоре, что сиротство их иллюзорно. Преподобный остался «начальником святому месту сему». И остается.