Замоскворечье - «златоглавие» Москвы

Своим прозванием — «златоглавая» — Москва обязана во многом Замоскворечью. Плотность храмов «на душу населения» здесь действительно была, даже по меркам в целом богомольной Москвы, чрезвычайно велика.

Замоскворечье долго оставалось как бы отдельной «страной» в Москве, здесь протекала домашняя жизнь московского купечества, увековеченная в комедиях А. Н. Островского. Современник вспоминал о здешнем быте первой половины XIX столетия:

«Длинные деревянные заборы, бесконечные сады, ворота на запоре, за воротами псы на каменных фундаментах. Целый день, особенно в будни, ни пешего, ни проезжего. Ворота заперты, окна закрыты, занавески спущены».

Провинциальную тишину (под покровом которой часто разворачивались нешуточные житейские драмы) будил лишь благовест, далеко разносившийся с многочисленных колоколен Замоскворечья. Сабашниковский путеводитель сообщает:

«После реформы 1861 года вместе с остальной Москвой меняется и внешний вид Замоскворечья и жизненный уклад его обитателей. Все меньше становится провинциальных двориков... и больших дворов с садами. Сады вырубаются, деревянные домики уступают место либо богатым особнякам, либо многоэтажным доходным домам...»

В 1908 году Замоскворечье вместе со всей Москвой настигло грандиозное наводнение.

Замоскворечье, расположенное на низком берегу Москвы-реки, всегда подтапливалось, но тот год, с его снежной зимой и скорой ростепелью, долго был памятен замоскворецким старожилам. Форменный «потоп» начался в среду Страстной седмицы. На Ордынке вода залила мостовую на два метра. Как писали газеты, «многим пришлось провести ночь на чердаке, о спасении же имущества не приходилось и думать».

В разгуле стихии была и определенная эстетика. Московский губернатор В. Ф. Джунковский вспоминал:

«Особенно красивая картина была вечером между мостами Каменным и Москворецким, возвышавшимися над сплошной водной поверхностью. В воде ярко отражались освещенные электрические фонари обоих мостов, а по линии набережных почти над поверхностью воды горели газовые фонари, от которых виднелись только верхушки и которых не успели потушить, — казалось, что это плавающие лампионы на воде. Кое-где виднелись лодки, наполненные пассажирами с горящими свечами в руках, — это возвращались богомольцы из церквей после 12-ти Евангелий в Страстной четверг... Вода стала убывать с утра Страстной субботы, но крайне медленно, и обыватели Замоскворечья, Дорогомилова и других мест провели весьма тяжелую ночь на Светлое Христово Воскресенье. Многие остались без освещения, без припасов, без возможности двинуться. Из Кремля, откуда открывался вид на все Замоскворечье, в эту ночь, вместо обычно расцвеченных разноцветными фонарями и бенгальскими огнями многочисленных церквей, взору открывалась картина мертвого города — окруженные водой церкви не открывались. Такого наводнения Москва никогда не видела; последнее было в 1856 г., но и тогда вода была на целую сажень ниже».