Архитектор Петр Еропкин

Архитектор Петр Еропкин был предтечей таких мастеров национальной русской архитектуры, как Баженов, Захаров, Львов. С него можно начинать отсчет русских художников и зодчих - новаторов, преобразователей, просветителей и подвижников. Но от его архитектурного наследия почти ничего не сохранилось, и судьба его сложилась поистине трагично во всех смыслах. Впрочем, для России это совсем не исключение...

Родился Петр Михайлович Еропкин в 1698 году в Москве, по всей видимости, в приходе храма Успения Пресвятой Богородицы, что на Покровке. Именно там стоял дом его отца. Дворянский род Еропкиных восходил к смоленским князьям, потомкам Владимира Мономаха. Их прямым предком считался Иван Евстафьевич Еропка, потомок князя Ростислава Смоленского, внука Владимира Мономаха. Михаил Федорович Еропкин, представитель московского служилого дворянства и отец будущего зодчего, был горячим сторонником молодого царя Петра.

Любовь

Юный Петр Еропкин сызмальства проявлял большую тягу и способность к рисованию. Царь Петр, заметив это, отправил его в 1716 году в числе других дворян в Рим, для изучения архитектурного искусства, рисования и прочих наук. Петр Еропкин побывал и в Голландии, и в Дании, и в Италии, где изучал «архитектурные художества и разные науки».

В 1723 году будущий архитектор вернулся в Санкт-Петербург, будучи уже готовым специалистом с большим кругозором, знающим несколько иностранных языков. В его багаже в основном были книги, которые легли в основу его будущей обширной библиотеки. Еропкин хотел работать, хотел применить на практике все полученные им знания. Такое желание было по нутру царю Петру Великому. Более того, император особо отличил молодого человека, удостоив его своим указом звания архитектора и подполковника.

Первым заданием для Еропкина стало строительство царского дворца в селе Преображенском на берегу реки Яузы. А далее у молодого архитектора появилась масса заказов. Ему пришлось строить и в Стрельне, и в Екатерингофе, и в Петергофе, и в Москве, работать с Карло Бартоломео Растрелли и Доменико Трезини. В 1725 году Петр Михайлович получил звание архитектора и был удостоен от своих именитых коллег самых высоких отзывов.

В 1725 году Петр Великий скончался. Но «птенцы гнезда Петрова», к которым, безусловно, принадлежал и Петр Еропкин, продолжали его дело, насколько это было возможно.

В 1726 году Петр Еропкин работал в комиссии по обследованию каменного шатра собора в Новоиерусалимском Воскресенском монастыре, который обрушился. Исследовал Успенский собор Московского Кремля на предмет восстановительных работ. Кроме того, работал над переводом трактата Андреа Палладио, выдающегося итальянского архитектора, «Четыре книги об архитектуре».

Примерно в 1730 году произошло судьбоносное знакомство Петра Еропкина и будущего кабинет-министра Артемия Петровича Волынского, а в те годы — астраханского и казанского губернатора.

Волынский - человек выдающегося ума, большой энергии и силы, был сведущ в дипломатической и придворной борьбе, честолюбив и к тому же хорош собой. По возрасту - старше Еропкина на девять лет. В 1730 году Волынский овдовел, схоронив свою жену Александру Львовну Нарышкину, дочь боярина Льва Кирилловича Нарышкина. Лев Кириллович был родным братом Натальи Кирилловны, родной матери Петра Великого, а, стало быть, приходился родным дядей императору. Это налагало свой отпечаток на положение Волынского в обществе.

У Петра Еропкина была сестра Софья, на которой в тот же самый год, как он схоронил первую жену, Волынский и женился. Заключен ли этот брак был по любви или по каким-то иным причинам, нам неизвестно. Скорее всего, тут сыграло роль искреннее чувство. По крайней мере, никакой иной выгоды этот брак честолюбивому Волынскому принести не мог. Впрочем, продлился он недолго. Точное время кончины Софьи Михайловны неизвестно, но случилось это вскоре после свадьбы. Детей супруги не нажили. Но смерть Софьи Михайловны не разрушила дружественных отношений Еропкина и Волынского. Более того, их объединяли чувства и намерения, далеко выходящие за рамки просто дружеских. Их объединяла общая роковая для них идея патриотизма и любви к родине, а также желания избавить ее от немецкого засилья.

Гнев

В 1730 году на русский престол взошла императрица Анна Иоанновна, племянница Петра Великого. В сущности, ее воцарение было результатом заговора аристократов. Представители дворянской верхушки желали установить самовластное правление. Так называемые верховники, главную скрипку в партии которых играли представители семейства Долгоруковых и Голицыных, мечтали установить в России своего рода олигархию при марионеточном государе. В какой-то степени это был проект конституционной монархии, но основную часть дворянства не устраивало, что власть окажется в руках восьмерых человек - тех самых «верховников». Современник этих событий Феофан Прокопович впоследствии вспоминал: «Куда ни придешь, к какому собранию ни пристанешь, не ино что было слышать, только горестный нарекания на осмеричных оных затейников - все их жестоко порицали, все проклинали необычайное их дерзновение, ненасытное лакомство и властолюбие». Но заговор «верховников» не удался, и Анна взошла на престол державной императрицей.

При Анне Иоанновне Петр Михайлович Еропкин стал главным архитектором, без разрешения которого ничего не строилось в Петербурге. Именно Еропкин руководил составлением генерального плана Северной столицы, разрабатывал проекты его застройки и планировки, закрепив три главных лучевых проекта (так называемый еропкинский треугольник), которые наметил еще император Петр Великий. Три луча - это Невский проспект, Вознесенский проспект и Гороховая улица.

Стиль Петра Михайловича в архитектуре принято называть русским императорским барокко. Как писал о том времени и о строительстве Санкт-Петербурга искусствовед и историк архитектуры Дмитрий Олегович Швидковский, «в эту оправу грандиозного барочного организма Петербурга Франческо Бартоломео Растрелли и мастера, близкие ему, вставляли, будто драгоценные камни, великолепные дворцы и церкви».

А между тем единомышленники Волынского уже задумывались над тем, что было бы неплохо изменить жизнь в России. Волынский своим неосторожным поведением быстро потерял расположение императрицы и Эрнста Иоганна Бирона, ее фаворита, который до того момента считал Волынского своим человеком. Артемий Петрович попытался восстановить высочайшее расположение к своей персоне и ради этого занялся устроением печально знаменитой «ледовой свадьбы» калмычки Авдотьи Бужениновой, любимой шутихи императрицы, и князя Михайла Алексеевича Голицына, тоже, к несчастью своему, ставшего придворным шутом.

Для строительства дома изо льда, идею которого предложил камергер Алексей Данилович Татищев, Волынский обратился к Еропкину, который должен был стать автором проекта. Петр Михайлович и академик Георг Крафт создали проект этого здания, которое в длину было 17,1 метра, а в ширину 5,3 метра. Высота же его составляла более 6 метров. Все его внутреннее убранство и утварь также были сделаны изо льда. Даже игральные карты и цветы, которыми был украшен дом, и те были ледяными! Сам же дом строился из ледяных блоков, которые скреплялись водой. Установлен Ледяной дом был на льду между Зимним дворцом и Адмиралтейством. Около него стояло шесть ледяных пушек и два ледяных же дельфина. Крыша дома была украшена ледяными статуями. Несчастные шуты, свадьбу которых играли, вынуждены были провести свою первую брачную ночь в этих ледяных покоях, что едва не стоило им жизни.

В апреле 1740 года дом растаял. И тогда же, в апреле, разыгрался последний акт жизненной трагедии Петра Еропкина. 12 апреля был взят под домашний арест Волынский, а вместе с ним были арестованы некоторые из его «конфидентов», в числе которых был архитектор Еропкин. Следствие шло недолго, арестованных обвинили в государственной измене, подвергли пыткам и приговорили к смертной казни.

Волынский и под пыткой не сознался в изменнических намерениях. Приговор гласил: Волынского посадить на кол, Еропкина и Хрущева - четвертовать. Остальных, в том числе и детей Волынского, сослать в вечную ссылку. Императрица милостиво «смягчила» приговор, приказав Волынского четвертовать, а Еропкину и Хрущеву отрубить головы. 27 июня 1740 года приговор был приведен в исполнение на Сытном рынке близ Петропавловской крепости.

Тела казненных без достойного христианского отпевания были похоронены в ограде храма Сампсония Странноприимца на Выборгской стороне. А 17 октября 1740 года императрица Анна Иоанновна скончалась. Чуть больше, чем через год, власть взяла в свои руки Елизавета Петровна, которая реабилитировала имена Волынского, Еропкина и остальных. Но жизни им она возвратить не смогла. Такой была судьба выдающегося русского архитектора первой половины XVIII века Петра Михайловича Еропкина, истинного сына своего времени во всем: в жизни и в смерти.