Царевич Дмитрий Углич

На фото: «Иконописный портрет» царевича Димитрия, выполненный в 1899 году знаменитым живописателем Святой Руси М. В. Нестеровым.

Среди людей, оставивших след в истории Углича, выделяется фигура Царевича Дмитрия, который в силу своего возраста не успел ничего сделать ни для города, ни для его жителей. Он лишь погиб в нем — при загадочных обстоятельствах.

Смерть царевича Дмитрия в Угличе - одна из величайших загадок русской истории, прошлое которой, по одному меткому выражению, непредсказуемо. Историки спорят по-прежнему, было ли это убийством или всего лишь несчастным случаем вследствие болезни отрока. Доподлинно известно лишь одно: в скором времени после прогулки во дворе мальчик был найден с резаной раной шеи, оказавшейся в итоге смертельной.

После смерти Ивана IV его последняя супруга Мария Нагая вместе с сыном были отправлены в Углич. Строго говоря, виды на престол у малолетнего царевича были незавидными: рожденный минимум от шестого брака грозного отца, лишь первые три из которых Церковь признавала официальными, Дмитрию была уготована роль незаконнорожденного отпрыска царского семейства.

Это произошло больше четырехсот лет назад. 15/28 мая 1591 года землю княжеского двора в Угличе обагрила кровь восьмилетнего отрока, сына Ивана Грозного от его седьмой (пятой венчанной) жены Марии Нагой, царевича Дмитрия. Это событие можно назвать начальной точкой эпохи безвременья. Впрочем, подобные утверждения, касающиеся истории, всегда двусмысленны. В истории действует множество причин, они запутываются в клубок, который очень трудно распутать. «Россию вздернул на дыбы», — было сказано о Петре. То же самое вполне можно сказать и об Иване Грозном. Жестокое насилие, учиненное им над страной, рано или поздно должно было отозваться трагедией. Оно и отозвалось — скорее рано, чем поздно. А повод — это уже дело десятое.

Отец и братья Дмитрия

Еще за десять лет до угличских событий по поводу престолонаследия, казалось, нечего было беспокоиться. У Ивана Грозного было два сына, вот-вот должен был родиться третий. Наиболее подходящим для трона, по мнению многих историков, был как раз старший — Иван. Но во время одной из ссор Грозный так избил его, что тот после этого умер (см. знаменитую картину Ильи Репина).

Таким образом, в 1584 году на трон сел средний сын — Федор. В характере Федора начисто отсутствовали качества, необходимые для царского служения. С детства он был тих, богомолен и больше обращал свои очи горе, нежели на грешную землю. В исторической литературе его принято называть полуидиотом, но это, конечно, не так. Просто он родился для монастыря, а вынужден был управлять огромной и неспокойной, неустроенной державой.

Иногда, впрочем, на него находили приступы бешенства (отцовская кровь все-таки сказывалась) — говорят, бывало, он побивал палкой своего шурина Бориса Годунова, но это были редчайшие случаи. Вообще же, при Федоре именно Борис Годунов управлял страной — этот факт не вызывает сомнений. Но вот хотел ли Борис сесть после Федора на трон, — это еще вопрос.

Кто убил царевича Дмитрия?

Икона царевича Димитрия XVII века. Царевич был прославлен в лике страстотерпцев — то есть как тот, кто принял насильственную смерть хотя и не за веру (в отличие от мученика), но с беззлобием и не противясь врагам. В этом лике прославлены также, например, Святые князья Борис и Глеб.

Годунов в этой истории играет чуть ли не центральную роль. Стараниями многочисленных исследователей по поводу Годунова сложился определенный стереотип. Дескать, был он честолюбив и властолюбив (тут не обходится дело без лукавых упоминаний о невысоком его происхождении), вот и убил царевича Дмитрия, подослав к нему убийцу. Более того, в свое время бродили слухи о том, что и Федор умер не своей смертью, а от годуновского яда. А уж о «мальчиках кровавых в глазах», мучивших царя Бориса Годунова, знает каждый школьник.

Город Углич был отдан царевичу Димитрию в удел как младшему сыну царя. Уделы всегда были головной болью для московских государей, в них часто росла смута (в этом смысле понятны опасения государственника Бориса Годунова, приславшего наблюдать за малолетним царевичем своего единомышленника Михаила Битяговского).

Но резонов губить царевича у Годунова было не так уж много. У царя Федора в то время еще мог родиться наследник. Ведь произвела же на свет его жена Ирина (сестра Годунова) дочь!

Кажется, Борис тогда и вообще не помышлял о троне. Изнемогшая в экспериментах Ивана Грозного страна стояла на краю бунта, тут хватило бы и малой искры, — неужели бы в таком положении Годунов решился на убийство Дмитрия? Да и то сказать — в ситуации «безвластия» Годунов в ряду претендентов на престол стоял бы на последнем месте, были более подходящие по родовитости Шуйские, Романовы, Мстиславские.

Смерть царевича Дмитрия в Угличе - падучая болезнь или нападение?

Носилки, на которых останки царевича Димитрия были перенесены в московский Архангельский собор из угличского Преображенского. Сейчас находятся в церкви св. Димитрия в Угличе.

Так что же случилось 15 мая? В полдень с четырьмя сверстниками Дмитрий вышел поиграть во дворик. Приглядывали за ним «мамка» Волохова (мать одного из предполагаемых убийц) и еще две няньки.

Прошло совсем немного времени, и со двора раздался страшный крик. Сбежавшая вниз Мария Нагая обнаружила своего сына царевича Дмитрия мертвым — с раной на шее.

Две версии смерти царевича Дмитрия

История гибели восьмилетнего «князя Углицкого» подробно описана во множестве источников разной степени достоверности. Все они придерживаются одной из двух версий: официальной московской и местной угличской.

Первая версия гибели царевича Дмитрия - угличская:

По угличской версии, основывающейся на словах матери царевича и ряда свидетелей из числа горожан, Дмитрий был убит во дворе наемными убийцами, присланными коварным Борисом Годуновым. Главным же убийцей назывался, в частности, сын дьяка Битяговского, по злой иронии судьбы как раз охранявшего в Угличе царственную семью.

Они подошли к Дмитрию:

«О, у тебя новое ожерелье, покажи», — сказал один из них.
«Да нет, старое», — ответил Дмитрий, доверчиво подставляя злоумышленникам горло.

И в ту же секунду горло было перерезано ножом.

Когда страшная история огласилась, ударили в набат. Разгневанный народ побил каменьями убийц царевича Дмитрия - дюжину московских дьяков, слуг и нескольких посадских людей. Трупы их сбросили в ров.

Угличской версии придерживался известный историк и писатель Николай Михайлович Карамзин, на ней же построен и сюжет пушкинской пьесы «Борис Годунов»

Вторая версия смерти царевича Дмитрия - официальная:

Вторая, официальная, версия убийства царевича Дмитрия трактует события совершенно иначе. Эта версия получила хождение в материалах следствия, стремительно проведенного будущим царем Василием Шуйским (кстати, всегдашним противником Бориса Годунова). По ней с царевичем Дмитрием, игравшим со сверстниками ножиком, случился припадок падучей болезни, которой он был подвержен. Припадок оказался столь силен, что мамка и няньки не сразу решились приблизиться к нему. Его било об землю, и нечаянным образом ребенок напоролся горлом на нож. (Здесь, правда, возникает вопрос: как в руках у мальчика-эпилептика оказался ножик? Неужели мать «благословила» столь опасные в его положении игры?)

Вот тут и появилась обеспамятевшая от горя Мария Нагая. Она кричала, что ее сына извел по приказу Годунова Битяговский. Битяговский меж тем метался по двору, тщась пресечь смуту. Он пытался прорваться на колокольню, откуда уже раздавался набатный звон, но двери были наглухо заперты. Появился и Михаил Нагой, присоединившийся к крику своей сестры. Угличская чернь не замедлила собраться. Начались самочинные расправы.

Смерть царевича Дмитрия и начало Смутного времени на Руси

1997 год. В Угличе возрождается так называемый «Царевич день». Он отмечается ежегодно 28 мая по новому стилю, в день гибели царевича Димитрия.

Дело о гибели царевича Дмитрия стало запутываться уже спустя несколько лет. Василий Шуйский дважды опровергал результаты собственного следствия. Присягая Лжедмитрию-Отрепьеву, он говорил, что Дмитрий был спасен. Во второй раз, сам сделавшись царем, он в спешном порядке приказал привезти останки царевича в Москву и положил их в Архангельском соборе (примечательно, что документы фиксируют многие исцеления от них — и как раз вследствие этого, а вовсе не по указке царя Василия, Церковь прославила Димитрия как страстотерпца).

Более того, «ложные показания» давала и мать Дмитрия, к тому времени инокиня Марфа. Когда Москву захватил Отрепьев, она «признала» в нем своего сына, лобызала и обнимала его на глазах у всех. А когда в Москву принесли мощи убитого царевича Дмитрия, она покаялась и вернулась к своей первоначальной версии убийства.

А Лжедмитрии между тем приходили один за другим. Смутное время в России в самом разгаре. И непосредственный исток этого трагического карнавала обнаружим именно в дне 15 мая 1591 года. В обсуждении событий того дня историки до сих пор не пришли к согласию и вряд ли придут когда-нибудь. Тем более не рискнем утверждать что-нибудь наверняка и мы. Абсолютных утверждений не будет, но это и не столь важно.

Важно другое. Эта история необыкновенно поучительна, только нужно пережить ее как бы в личном опыте, опыте живого участия. Как поучительна и вся тогдашняя русская смута. Ужасная, кровавая, жестокая смута, столь живописно изображенная Авраамием Палицыным в своем «Сказании». Это «Сказание» и сегодня трудно и больно читать — ушедшая эпоха кричит в нем нечеловеческим голосом. Страна все-таки опамятовалась, смогла собрать силы, стала медленно выздоравливать. Эхо всего этого внимательные люди отчетливо услышат сегодня. Но это уже другая история.

Маленькая жизнь оборвалась, толком не успев начаться, и напоминание о том - церковь Царевича Димитрия «на крови» цвета крови.

Поистине, наше прошлое непредсказуемо, и расплачиваются за это зачастую - совсем уж невинные души.

Следствие по делу о гибели царевича Димитрия закончилось в 1591 году, как водилось в ту эпоху, пытками и казнями. Нагие (за исключением Марии, насильно постриженной в монахини) оказались в тюрьме.

Не поздоровилось и угличанам. Около двухсот человек были казнены, множество людей отправили в ссылку —в далекий сибирский город Пелым. Сибирь тогда только-только осваивалась, нормально жить там было практически невозможно. В принципе, народ был отправлен на страдания и преждевременную смерть.

Власти наказали даже большой угличский колокол, созывавший в тот день горожан на расправу. Ему урезали «ухо» (почему и прозвали «корноухим») и отправили в ту же сибирскую ссылку — правда, не в Пелым, а в Тобольск.

В Тобольске воевода князь Лобанов-Ростовский распорядился запереть Ссыльный Угличский колокол в приказной избе и сделать на нем надпись:

«Первоссыльный неодушевленный с Углича».

«Заключение», впрочем, продлилось недолго: вскоре «корноухий» колокол сопричли к звоннице Софийского собора Тобольска. А в 1677 году, во время большого тобольского пожара, когда сгорел и деревянный Софийский собор, колокол якобы расплавился — «раздался без остатка». Или почти расплавился.

Опять версии раздваиваются, как раздвоились в свое время толкования обстоятельств смерти царевича Димитрия.

Согласно одной из версий, в XVIII веке в Тобольске отлили «новый Углицкий колокол» — пользуясь иконописной терминологией, как бы «список» старого. Для «отличения его от прочих колоколов» митрополит Тобольский Павел (Конюскевич) приказал сделать на нем надпись следующего содержания:

«Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Димитрия 1591 году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку во град Тобольск к церкви всемилостивого Спаса, что на торгу, а потом на Софийской колокольне был часобитный, весу в нем 19 пуд. 20 ф.».

В 1890 году колокол выкупил у епархии Тобольский музей. К тому времени он помещался на небольшой, специально выстроенной для него звоннице и служил местной достопримечательностью.

Но угличане не забыли своего «неодушевленного первоссыльного». В 1849 году они подали прошение в министерство внутренних дел о возвращении набатного колокола, и Николай I постановил:

«просьбу сию удовлетворить» — «удостоверясь предварительно в справедливости существования означенного колокола в Тобольске».

Но специально созданная комиссия удостоверилась именно в том, что колокол «не тот». Прошение угличан осталось без чаемых ими последствий. Их убедили в том, что «первоссыльного» более не существует.

Тем не менее в самом конце XIX века угличский ссыльный колокол прибыл в Углич. А проведенные в 1980-е годы исследования его состава показали, что отлит он был, скорее всего, в XV веке. И, значит, все-таки—тот самый?

Мощи царевича Димитрия некоторое время пребывали в Преображенском соборе Углича. Возле его гробницы в соборе совершались, по свидетельствам современников, многие исцеления (преимущественно от глазных болезней), а в 1606 году его мощи были обретены нетленными.

Обретение совершилось в связи с намерением канонизировать царевича Дмитрия и перенести его останки в Москву. На этот шаг тогдашний царь Василий Шуйский пошел с целью прекратить «эпидемию самозванщины».

В мае 1606 года в Углич прибыла особая комиссия, возглавляемая митрополитом Ростовским Филаретом. Мощи царевича Дмитрия извлекли из могилы, положили на приготовленные носилки и, к великому горю угличан, торжественно понесли вон из города — к московской дороге.

Согласно местному преданию, на окраине Углича носилки, поставленные на землю, приросли к ней. И только после многих молений удалось москвичам «оторвать» носилки от земли и продолжить путь. Угличане же на том месте построили часовню, а потом и храм во имя св. Димитрия. Именно он впоследствии именовался церковью Димитрия «на поле» — дабы отличать его от Димитриевской церкви на крови.

Среди реликвий, связанных с царевичем Димитрием, в Спасо-Преображенском соборе Углича оставался лишь покров с его гроба (его оставили угличанам по их слезной просьбе). А в 1631 году царь Михаил Федорович благоволил прислать в Углич носилки, на которых тело царевича путешествовало из Углича в Москву. Ценности эти лежали в серебряной раке, стоявшей на солее, а теперь имеют свое местонахождение в Угличском историко-художественном музее.