Набережная реки Фонтанки от Московского проспекта до Гороховой улицы

Обуховский мост через реку Фонтанку долгое время официального названия вообще не имел. Обуховский — было «народное прозвище», в честь подрядчика строительных работ «посадского человека Обухова». В 1738 году кому-то показалось, что это не слишком красиво, и мосту придумали донельзя чужеродное русскому уху имя «Саарский» — то есть стоящий на дороге в Саарскую мызу, она же позже Царское Село, она же позже Детское Село, она же ныне город Пушкин. Надо ли говорить, что такое название не прижилось? Мост продолжали именовать Обуховским и после 1738 года, и после перестройки в 1785 году (он стал одним из вышеупомянутых семи «типовых» мостов через Фонтанку), и после перестройки в 1865 году. В тридцатые годы XX века мост реконструировали с учетом автомобильного движения по Московскому проспекту.

Вверх по течению облик набережной на триста метров определяет грандиозное классическое здание знаменитой Обуховской больницы. Ее открыли в 1779 году, это была первая в Петербурге общедоступная городская больница. Отметим, что в то время при клинике имелся и долгауз — психиатрическое отделение. Сначала больница размещалась в деревянных домах; первый корпус в камне возвели Дж. Кваренги и уже упоминавшийся нами Л. Руска. Дальше больница росла, пристраивались все новые корпуса; рос и город, иметь «психиатричку» не то чтобы совсем в центре, но так близко к нему стало не очень удобно, и долгауз переехал на Петергофскую дорогу. С 1845 года в больнице регулярно оперировал и читал лекции знаменитый хирург Николай Иванович Пирогов. В советскую эпоху профиль зданий остался прежним, в Обуховской сначала разместилась клиническая база Института экспериментальной медицины, потом — Военно-морская медицинская академия.

У Обуховской больницы панораму Фонтанки сильно портит четырехтрубное здание ТЭЦ, которое, однако же, скрепя сердце следует признать историческим — в 1899 году это был машинный зал центральной станции Бельгийского акционерного общества «Электрическое освещение Санкт-Петербурга». Прогресс, что поделать... А мы свернем у ТЭЦ в переулок и заглянем во Введенский сад — еще одно «солдатское» место города. Когда-то здесь квартировал лейб-гвардии Семеновский полк. О нем напоминает красивое красное здание, несколько потерявшееся в позднейшей застройке, — бывший полковой госпиталь, а ныне — уникальный по богатству фондов и архива Военно-медицинский музей.

За Введенским садом шумит Витебский вокзал; а мы остановимся у строгой десятиметровой гранитной стелы в сквере, увенчанной православным крестом. До 1933 года на этом месте стоял, перекликаясь через два квартала с Троице-Измайловским храмом, величественный Введенский собор лейб-гвардии Семеновского полка. Он был очень похож на московский храм Христа Спасителя, что неудивительно — строил его в 1837—1842 годах тот же архитектор К. А. Тон в рамках своей концепции российского городского собора в русско-византийском стиле. Трехчастное членение фасадов, мощный центральный купол, боковые главы-звонницы — это легко узнаваемый «фирменный» тоновский почерк, который мы безошибочно определяем везде, в любом городе, где возводил свои грандиозные храмы маститый архитектор (или его ученики и последователи). Вернее, следует сказать так: определяем везде, где они сохранились. Тоновские «огромные церкви» слишком уж мозолили глаза ретивым богоборцам советской эпохи. Введенский «Семеновский» собор — снесен; Екатерининский собор в Екатерингофе — снесен; Духов собор в Петрозаводске — снесен; Троицкий собор в Томске — снесен; что далеко ходить, ведь и храм Христа Спасителя — это не более чем «реплика»...

Повезло Ростову-на-Дону, Боголюбскому монастырю под Владимиром и Богоявленской обители Углича — там сохранились оригинальные соборные храмы, построенные по тоновскому «образцовому» проекту.

Двигаясь дальше вдоль набережной Фонтанки, проходим Горсткин мост, который сами петербуржцы называют «самым некрасивым мостом города». Действительно, красивого мало — сугубый утилитаризм металло-деревянных конструкций советской эпохи, подходящий скорее какой-нибудь промзоне в рабочем городке, нежели «северной Венеции»... Впрочем, справедливости ради стоит признать, что и архитектурное обрамление на этом участке набережной не радует разнообразием и особыми красотами. Дает о себе знать эстетика доходных домов рубежа XIX—XX столетий.